Лысенко Сергей Сергеевич : другие произведения.

Йа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.04*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По мотивам мифов догонов. Ну и как же без Ктулху? "Я не Алька или Омеля, Юлька или Емеля, Альфи или Памела. Я не гонец из Непала, не певец с бек-вокалом, не кузнец и не зазывала. Я есть Йу, первый, но далеко не последний". Финалист конкурса сюрреализма "Литературные Уа-Огрере"

- ЙА -

"Йа-Р'лайх! Ктулху фхтагн! Йа! Йа!"

Г.Ф. Лавкрафт


[Summer Evening by Artur Golacki]

Я не Алька или Омеля, Юлька или Емеля, Альфи или Памела.
Я не гонец из Непала, не певец с бек-вокалом, не кузнец и не зазывала.
Я есть Йу, первый, но далеко не последний.
Я бросил вызовом в Бога, но, увы, не попал в него. Я трижды осквернил как нашу Землю, так и свою сестру Йа. И это на меня точит зубы ваш спаситель Гноммо, точит, словно червь деревяшку.
Обожайте меня, если найдете за что, и презирайте противного Йу в противном случае. Выклянчивайте у меня удачу через своих шаманов, а потом лейте жертвенную кровь на каменный алтарь Гноммо. Попробуйте - капля камень точит...
Меня же точит тоска. Тоска по утраченной Йа, моей душе-половинке. И пускай сам Бог оплодотворил наше космическое яйцо незлым тихим словом, у него не было права возвращать Йа в свое бездонное чрево. Да, вылупившись из яйца раньше Йа, я узрел лицо Вселенной в анфас и возжелал стать её хозяином. Было дело. Это я склевал всё зерно в закромах, а затем оторвал кусок плаценты и смастерил из него звездолет по инструкциям какого-то Ноя. Да, я набил борт награбленным скарбом и умчался в космическую даль, смеясь над угрозами орбитальных таможенников.
Но скажите мне, где шлялся Бог? Почему я не слышал его приветствий, в то время как выбирался из скорлупы? Почему он не поддерживал меня, когда я только учился топать по каюте - к иллюминатору и обратно. Или, если уж на то пошло, отчего он не остановил меня ещё на подступах к амбару?
Куда там! Он дал о себе знать, лишь когда зародыш Йа обернулся Землей. Нежданно-негаданно моя сестра распластала свои телеса, нацелив отвердевшие сосцы туда, откуда мы прилетели, и призывно раздвинув ноги, между которыми закопошился муравейник с возбужденным термитником посредине. Не прошло и недели, как в небе послышался свист - это Бог врубился метеоритом в Землю, жаждая слиться со своей тварью.
Однако как только он попытался войти в Йа, во всеуслышание заявил о себе термитник. Пока Бог, бранясь на чем свет стоит, устранял его с тела Йа, я тишком забрался в лоно сестры, свершив первое кровосмешение.
Лишившись своей чистоты, Земля стала сухой и бесплодной. Увидевши это, Бог досадливо завыл, как шакал, и, не мудрствуя лукаво, стал превращать меня в этого зверя. По счастью, его силенок хватило только на пасть и уши. В попытке восстановить свои силы, он слизал все признаки Йа с земной поверхности и, метнув напоследок угрозу, упорхнул в небо, точно мирный голубок.
Но, как водится, вернулся не он, а спаситель Гноммо.
Насколько я знаю, Бог принес этого парня в жертву Вселенной, четвертовал и разбросал куски тела по сторонам света, а семенем окропил землю. Таким образом возникла четверка Серых, ваших драгоценных первопредков. Ежели не поняли, я говорю об этих противных старикашках - Эмме, Инне, Любе и Диане, высосавших все мои соки.
Однако после ритуала Гноммо был тотчас воскрешен, собран, склеен, подлатан и высажен с десантом на Землю.
На звездолете, сотворенном опять-таки из плаценты, помимо самого Гноммо, напоминавшего теперь кого угодно, но только не себя в молодости, были головорезы с головорезками, головоломки и головоногие, голеадоры и головотяпы. Вся банда направлялась на Землю, чтобы обеспечить скорый прирост населения, но уж кому, как не мне, знать, по чью голову они пожаловали. Ну и, само собой, в трюме было полно как животных, так и растений. Не забыл Бог и про минералы и прочие полезности.
Вся эта братия в скором времени высадились на Землю. И началось такое, что словами не передать и пером не описать, тем более что ни слов, ни чернил у меня в ту пору не было. Естественно, первопредки были тут как тут: Эмма одарил Гноммо букетом заморских роз, Инна встречал отца хлебом-солью, любвеобильный Люба полез целоваться, а Диана вовсю мычал задорные мелодии. Он был бы рад прокричать приветствие или сочинить залихватскую песню, да вот незадача - разговаривать никто из нас покуда не умел.
Понятно, что перво-наперво Гноммо собирался преподнести своему народу дар речи. Вся Земля была тогда немой и нагой. Как утверждали попозже головотяпы, Гноммо, увидевши с корабля неприкрытые растительностью холмы и впадины, покраснел, точно вареный рак, и молнией мелькнул в трюм, где принялся спешно плести юбку из волокон растений. Если же верить головодурам, мучаясь над этим нехитрым предметом одежды, Гноммо то проливал слёзы, то сквернословил в духе Создателя, посему помимо влаги в волокна проникло слово.
Юбка была готова задолго до приземления, и после непродолжительных празднеств Гноммо намылился осуществить задуманное - прикрыть наконец земной срам. Но кто бы мог предположить, что четверка Серых примется вставлять палки в его трехколесный велосипед.
Инне так приглянулась юбка, что от него пришлось отбиваться поломавшей спицы палкой. Диана, протяжно скуля от боли, охотно подставлял и свою спину под гулкие удары. Люба не иначе как вознамерился облобызать Гноммо до смерти - пиявкой приклеившись к склизкой спине, он лизал чешую на затылке. Эмма же мысленно воззвал о помощи к Богу, но, увы, его посыл даже не вышел из атмосферы - потрепыхавшись в облаках, он шмякнулся наземь, рядом с моим тюфяком.
И дураку понятно, что такое зрелище я не мог пропустить. На всех парах я помчался к месту заварухи и успел увидеть, как Гноммо, отбиваясь от Серых плавниками - а он с каждым мгновением всё больше походил на рыбу - одевал Землю.
Земля превращалась в мою сестру Йа, наливалась соками и обретала дар речи. И в тот момент, когда юбка прикрыла её чресла, она крикнула мне что-то неприятное, обозвав то ли распутником, то ли раскольником.
Ах, сейчас Йа была прекраснее неба и солнца, прекраснее Гноммо и Серых вместе взятых. И вновь мой отяжелевший детородный орган подсказал, что делать - я вывалился из засады, жаждая овладеть Йа, а заодно с ней и словом, чтобы в свою очередь обозвать её или блудницей, или блюстительницей.
Плюя на гневные взгляды Гноммо и компании, прожигающие мою широченную спину, на летевшие вслед окрики, подкрепленные тяжелыми каменьями, я погнался за улепетывающей Йа, как гепард за антилопой. Дни сменяли ночи, холод ударял после жары, за морями и океанами нас встречали всё новые континенты. Мы обежали земной шар несколько раз, пересекли его с севера не запад и с юга на восток. И в далекой восточной стране я поймал-таки подуставшую Йа за волокна юбки, дернул что есть силы и усадил её на пятую точку. Испустив победный клич, я прыгнул на неё сверху, но пробил только нефтяную скважину в земле.
О нет! Обернувшись крохотной букашкой, Йа бесследно растворилась в муравейнике, расположившемся неподалеку. Похоже, сама Природа была против повторного кровосмешения. Но я не Йу, если бы так просто сдался! Не задумываясь, я воткнул член в муравейник, как уже делал однажды, но эта куча, к сожалению, не была лоном Йа.
Я не повесил нос, я обошел ещё раз Землю, разоряя все муравейники подряд, пока в одном из них не обнаружил притаившуюся сестру.
Дорогуше Йа ничего не оставалось, как сдаться. И пылко овладев ею, я овладел вожделенной речью. В конце любовного акта, я уже не стонал и не рычал, точно зверюга, а произносил свои первые слова, даром что это были самые пошлые непристойности. Йа отвечала тем же, заводя меня, как будильник. А где-то вверху ревел Бог, ревел по-бычьи и по-детски одновременно - как ни крути, он проиграл мне во второй раз кряду, а к поражениям, сами знаете, он не приучен совершенно.
С неба побежала вода - это были его слезы. Доселе Земля не знала даже самого задрипанного дождичка, а тут такой ливень. Боясь захлебнуться, я слез с Йа и осмотрел окрестности с высоты своего гигантского роста.
Вода заливала долину, словно рыбу. Акулоподобный Гноммо, ухмыляясь, как жаба, счастливо хлюпал плавниками, с нетерпением ожидая того уровня, когда можно будет не только побарахтаться, но и понырять вдоволь. Четверка Серых, взгромоздившись на велосипед спасителя, дружно крутила педальки по направлению к звездолету, где, очевидно, собиралась пересидеть потоп.
Думая лишь о сохранности собственной шкуры, я ринулся за ними следом. На полпути оглянулся, вспомнив о Йа, но, как оказалось, слишком поздно - из-под воды теперь торчали лишь её набухшие груди, временно приютившие стайку продрогших зябликов.
Ответ Бога был не менее жестоким, нежели в прошлый раз. Тогда он просто-напросто съёл мою любовь, сейчас же, растворил её в воде, словно сахарную бабу. Земля снова не имела ничего общего с Йа.
Между тем вода прибывала, как поезда на вокзал. Серые впопыхах забирались в звездолет, стараясь успеть задраить люки до моего прибытия. Я же, напротив, кочегарил свой внутренний котёл по полной, силясь во что бы то ни стало оказаться в космическом корабле.
Неизвестно, где бы я находился сейчас и кто бы вам рассказывал эту историю, если бы сентиментальный Люба не выкинул номер из безумного репертуара Серых. Уже поднявшись по трапу наверх, он посмотрел на Гноммо и, заскулив подобно скучающему по мамке щенку, бултыхнулся вдруг в воду.
Конечно же, братья без труда выловили сбрендившего Любу сетями, но время ушло, как жена от неверного мужа. Я успел проскользнуть под сопливым носом Эммы, аккурат в тот момент, когда он полировал засбоивший орган платочком.
Представьте, каково было удивление Серых, когда я предстал перед ними в каюте Гноммо. Одни испуганно вопили, другие огорченно рыдали, третьи бахались в обморок, остальные - таращились, как на чёрта. Чуть позже кто-то стал кидаться гранатами, кто-то палить из бластеров. В общем, я решил до поры до времени заныкаться в сусеках, подождать, пока поутихнут, а затем разлягутся по койкам страсти с мордастями.
Вместе с тем я заметил, что среди кишащих на борту головоломов и головотяпов бросались в глаза полчища мальцов. Не обязательно гранатами, и совсем не так, как дети-герои - грудью на амбразуру. В меня летели хлебные катышки, детали конструктора, игровые фишки и обломки трансформеров. Приятного, естественно, мало, но всё равно я не раз благодарил Бога с Гноммо, не додумавшихся по-настоящему вооружить эту агрессивную мелюзгу.
Иначе годы, проведенные в подводном ковчеге, стали бы для меня совершенно невыносимыми. Впрочем, крупнеющие с годами малыши не становились менее агрессивными. Выросшие под боком Зверя - а именно так меня окрестили колдуны-знахари - эта детвора научилась спать с напряженными мышцами, реакцию же развила настолько, что переключала телевизор на мультипликационные каналы раньше, чем долетал сигнал от пульта дистанционного управления.
В то время как я не на жизнь, а на смерть рубился с их родителями в трехмерные стрелялки, пока вербовал шаманов, подкидывал головоломки головотяпам и натравливал головорезов на головоногих, эти молокососы медленно, но уверенно отравляли мою жизнь. Угарными газами, ядовитыми грибками да и просто своими идиотскими выходками.
Всё могло завершиться для меня весьма плачевно, если бы окружающая нас вода вдруг не сошла на нет. Понятно, что на первых порах желающих покинуть звездолет практически не было. Лишь единицам посчастливилось погулять на суше в глубоком детстве; большая половина увидала свет после потопа, меньшая - провела свои лучшие годы в подводном заточении.
Так получилось, что наружу хотел только я, опальный Йу, да окончательно сбрендивший в день совершеннолетия Люба. Не скрою, он приходил пару раз в мою личную каюту, домогаясь поддержки в основании культа Гноммо, которого он с какого-то бодуна стал звать Ктулху. С тех пор минуло несколько столетий. Люба был тогда ещё юношей с пушком на лбу, я тоже был зеленый, как активист одноименного экологического движения. Словом, гость не жалел поцелуев, а я не умел тогда по-человечески отказывать. И в ту ночь, на жаркой койке, родилась новая религия.
Дни тянулись, как жевательная резинка, всё шло, как по растаявшему маслу. Банда головорезов, подстерегшая меня в том же отсеке, что и на прошлой неделе, покусилась на мешочек с зерном "эдгарпо", свистнутым из амбара самого Бога задолго до нашей эры. Отморозки сильно старались, но отбили у меня всего лишь одно зернышко. Коварный змееныш, обитающий в вентиляции, опять изгадил свежеприготовленный мышиный бульон своими ядовитыми плевками, чем окончательно отбил аппетит. В который раз я сделал вид, что ни черта не видел и, дабы не расстраивать пацаненка, выпил отраву залпом.
Тем временем шаманы, умасленные моими лестными словами и ласковыми Любиными руками, уже входили в экстаз под аккомпанемент громыхающего в динамиках "транса". И через пару напряженных часов они разродились предсказанием, которое ликующе-ворчащие первопредки, тут же взялись воплощать в жизнь.
Скрепя сердце они приказали открыть люки.
Снаружи нас испугало синее, словно перепившее, небо. Непривычно свежий воздух бесцеремонно закружил наши головки в вальсе. Накатывающиеся подобно плохому настроению волны избивали наш борт. А у желтого, не иначе как азиатского берега, бултыхались полчища человекорыб, чешуйчато-хвостатых существ с на зависть атлетическими торсами.
- Йу! Йу! Шан-Ниггерад! Черный Шакал саванн с легионом младых! - хором кричали поистине сказочные существа, приближаясь к нашему звездолету.
Только когда первый из них, видимо, местный чемпион по плаванию, порядочно оторвавшись от пелотона, негостеприимно обрызгал меня, а затем громогласно проорал неблагозвучное приветствие, я допёр, к кому обращаются эти русалки.
Йу, Черный Шакал - это ведь я и есть, чёрт меня дери!
Между тем окружающий меня легион младых расступился. Никто сейчас не хотел резать или колоть, стрелять или поджаривать, взрывать или испепелять ненавистного Йу. Лишь четверка не по годам смелых первопредков, красовалась где-то за спиной, явственно планируя толкнуть меня в мокрые объятия паствы.
Я опередил их ровно на мгновение, одним махом стерев подлые ухмылки с усатых лиц. Прыгнул в воду без чьей-либо помощи и, по-собачьи гребя лапками, направился к берегу с крейсерской скоростью. Там, в буйной тропической растительности, я разглядел манящее лоно Йа, моей недостающей сестры-половинки, вашей и нашей Земли-матушки.
Я плыл, как одержимый, и, невзирая на примитивнейший стиль, даже сильнейший пловец человекорыб не мог за мной угнаться. Меня догнала бы парочка торпед, выпущенных с космического корабля, но, по счастью, оных на борту не было. Были пулеметы, которые строчили искуснее швеи. Были пушки, гремевшие на весь мир. Очень скоро вода окрасилась кровью беспечных русалок, однако я пролил не более пятидесяти капель после многочисленных прямых попаданий. Уже на берегу мне оторвало руку, но, как вы поняли, даже стань я вообще безруким, вряд ли остановился бы. Пока была возможность, я сбросил набедренную повязку и, выставив перед собой мужское достоинство, влетел в джунгли, словно подбитый самолет.
И Йа застонала, и шепнула мне на ухо, что я озабоченный. Она попала в точку - я был и впрямь озабочен, как бы управиться поскорее, пока мне не оторвало буйную головушку.
И вот, когда я, увертываясь от очередной шальной пули, фонтаном извергал семя на тропическую поросль Йа, земля неожиданно перевернулась. Необъяснимым образом я оказался под водой, припечатанный многотонным телом любимой, а вокруг дразняще кружили рыбьи хвосты.
"Йу! Йу! Черный Шакал", - то и дело раздавалось в моей голове.
Воздух подходил к концу - день-два и я начал бы по-настоящему задыхаться.
Но паче чаяния мне на помощь подоспел тот, кого сам Бог натаскивал для поединка со мной. Да-да, это был он, мой враг номер один, спаситель Гноммо, новообращенный Ктулху, прекрасный и ужасный, великий и свирепый, мстительный и наивный. Его печальный взгляд не иначе как вознамерился застыдить меня до полусмерти. Своими кривыми, затупленными в морских сражениях зубами он, очевидно, собрался надорвать мне животик. Его руки-плавники тянулись ко мне, как будто прося милостыню.
Вопреки моим ожиданиям Гноммо принялся загружать меня прописными истинами. Мол, моя, пускай и второстепенная роль, дополняет его главную роль. Дескать, мы одинаково важны для Вселенной. Влага, свет, плодородие, порядок и жизнь, кои приносит он, ломаного гроша не стоят без моей засухи, ночи, бесплодия, хаоса и смерти. Я кивал головой, готовясь к смерти, хотя, по словам Гноммо, оную несу я, словно конь седока.
Он распахнул пасть, явно просящуюся к стоматологу, а я отнюдь не геройски зажмурился.
Вы не поверите, но, когда я наконец открыл глаза, вокруг меня не было ни капли воды. Я находился в пустыне, а никем не контролируемое солнце, спустившись пониже, подло поджаривало мою кисейную спину.
Но то пустяки. Главное, я был живехонек.
Я, злодей Йу, первый, но не последний, Черный Шакал саванн уже без легиона младых.
Или нет? Если мне не изменяет слух, это завывания шамана. А раз так, то всё ещё впереди! Теперь я знаю, где находятся головодуры с головотяпами!
Что ж, готовьтесь, я уже иду...

Октябрь 2007г.

Оценка: 5.04*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"